В честь выхода нашей с Таней Умновой книги «Румба над пропастью» подруга подарила мне чудо:
«Nuit de Noel» Caron, винтаж, возможно даже 30-х годов (мы с ней обе не
разбираемся в выпусках «Nuit de Noel», в тонких отличиях оформления
флакона, коробки нет, и… и приятно же помечтать, что это гость именно из
30-х! Но если придет знаток и разубедит меня – смирюсь).
У меня было немного современного «Nuit de Noel», то есть, не совсем уже современного, в последние годы каронов бессовестно реформулировали и я трясусь, аки Кащей, над своими отливантами и флаконами, заполученными ДО реформулировки, ибо разница заметна.
Но как заметна разница для «Nuit de Noel» между винтажом и почти-современным! Общего – только специи. Специи не восточные, а скорее что-то глинтвейновое, или от рождественского пудинга родство ведущее, хотя сладких нот в парфюме почти нет, самое сладкое в нем – амбра и иланг, и они тоже не в самом сладком из возможных вариантов.
Однако в старой версии есть породистая бархатистость, гвоздика и корица не бьют в нос, как из банки со специями, а словно являются составляющими волшебного эликсира… амбра, сандал и мускус пахнут так, как уже никогда не будут пахнуть в современных парфюмах, ибо это настоящие амбра, сандал и мускус (сандал – индийский)… и запах дыма, дымного ветивера, и легкий ореховый привкус, и роскошный букет из роз и тубероз, и сладость иланга, густая, тропическая, и легкий аромат пудры, и запах воска, и запах меха, и я не понимаю, как все вместе может умещаться в одном флаконе. И мед. И запах разгоряченного тела. Сложно, глубоко, черно. Контраст жара и холода: дубовый мох словно прихвачен инеем...
Ассоциаций с Рождеством нет. Разве что с «Рождественским романсом» Бродского.
Плывет в тоске необьяснимой
среди кирпичного надсада
ночной кораблик негасимый
из Александровского сада,
ночной фонарик нелюдимый,
на розу желтую похожий,
над головой своих любимых,
у ног прохожих.
Это аромат Женщины, это аромат перегоревшей до пепла страсти, неудовлетворенности и роскоши одновременно. И необъяснимой тоски.
…Я вообще не безумный фанат винтажей, хотя и может показаться иначе, о винтажах я пишу не меньше, чем о современных парфюмах. И все же я не из тех, кто считает, что винтажный парфюм однозначно лучше.
Но иногда, но иногда...
А современный «Nuit de Noel» – много специй. Но никакой необъяснимой тоски. Или я ее не чувствую.
Кстати, Вертинский – которого я вообще-то не люблю – на этот раз очень оказался точен в своем стихотворном описании…
Я опять посылаю письмо и тихонько целую страницы
И, открыв Ваши злые духи, я вдыхаю их сладостный хмель.
И тогда мне так ясно видны эти черные тонкие птицы,
Что летят из флакона - на юг, из флакона "Nuit de Noёl".
Скоро будет весна. И Венеции юные скрипки
Распоют Вашу грусть, растанцуют тоску и печаль,
И тогда станут легче грехи и светлей голубые ошибки.
Не жалейте весной поцелуев, когда зацветает миндаль.
Обо мне не грустите, мой друг. Я озябшая хмурая птица.
Мой хозяин - жестокий шарманщик - меня заставляет плясать.
Вынимая билетики счастья, я смотрю в несчастливые лица,
И под вечные стоны шарманки мне мучительно хочется спать.
Скоро будет весна. Солнце высушит мерзкую слякоть,
И в полях расцветут первоцветы, фиалки и сны...
Только нам до весны не допеть, только нам до весны не доплакать:
Мы с шарманкой измокли, устали и уже безнадежно больны.
Я опять посылаю письмо и тихонько целую страницы.
Не сердитесь за грустный конец и за слов моих горестных хмель.
Это все Ваши злые духи. Это черные мысли как птицы,
Что летят из флакона - на юг, из флакона "Nuit de Noёl".
(Ну да, конечно, все это стихотворение знают, но вдруг кто-то, хоть кто-то его не читал?)
Роже Дов, которого я люблю гораздо больше чем выпендрежника Луку Турина, в книге «The essence of perfume» пишет об этих духах (перевод его книги можно почитать на восхитительном сайте http://www.beautyinsider.ru, ооочень рекомендую и очень благодарна создателям сайта за возможность прочесть главы из книги):
«Nuit de Noel – одно из тайных сокровищ парфюмерии. Парфюмеры почитают его, а среди широкой публики о нем знают сравнительно немногие, и те, кто знает, вполне могут считать себя избранными. Говорят, Ги Робер высказался об этом аромате так: «Вы можете сидеть в ложе театра, окруженный справа, слева, спереди и сзади самыми прекрасными женщинами мира, благоухающими самыми лучшими ароматами. Но если в зал в этот миг войдет женщина в Nuit de Noel, все остальные померкнут на ее фоне».
Nuit de Noel действительно был удивительным ароматом. Он заключал в себе волшебство и щедрость рождественской ночи, со всеми присущими ей деталями в виде похрустывающего морозца и теплого праздника – как будто вы встречаете у входа кого-то, кто пришел к вам с улицы, он немного замерз, от него веет холодком, и вы ему очень рады. Он проходит – и вы чувствуете, как теплый воздух вашего дома смешивается с морозным воздухом, который принес с собой гость. Это – настоящая магия, где свобода природы и домашний уют действуют как будто заодно.
Двойственность вообще свойственна Nuit de Noel. Он эстетский, благородный, рафинированный… и в то же время почти дикий. Одна из основных его тем – аккорд Musse de Saxe (ароматная композиция из герани, лакрицы, кожаных нот, йода и ванилина, созданная компанией De Laire в начале XX века. Musse de Saxe часто входила в состав ароматов того времени и вполне может считаться «фишкой» ароматов Саron. Ya-z-va.). Этот аккорд – очень характерный, животный, с оттенками кожи и лакрицы, не похожий ни на один другой из тех, которые парфюмеры используют в качестве исходного сырья. Но хотя структура Nuit de Noel и строится вокруг Musse de Saxe, он внезапно оказывается почти на вторых ролях, заглушенный, почти забитый мощной дозой сандалового дерева и ветивера. Эта парочка обеспечивает аромату стойкость и особое, неповторимое звучание. И они же надежно поддерживают и подстраховывают от чрезмерной сладости классическую композицию из розы, жасмина, иланг-иланга и туберозы, которые являются центральными, «сердечными» нотами Nuit de Noel.
А в целом весь аромат в полной мере продемонстрировал гений Далтроффа: его креативность, его способность к новаторству и умение использовать все лучшее, что дает нам природа.
Nuit de Noel был невероятно популярен в Америке, и нет ни малейших сомнений, что Cotton Club и Ziegfeld Follies в годы своего расцвета благоухали именно им.
Флакон Nuit de Noel – отличный образчик моды 1920-х: плоская фляжка из тонкого стекла со скошенными гранями сверху изначально производившаяся в мастерских Baccarat; этикетка, опоясывающая его – отсыл к головному убору модниц-эмансипе, крышка, повторяющая собой восточный тюрбан – отсыл к модным коллекциям Поля Пуарэ, которые так любили изображать на страницах Vogue и Bazaar художники Барбье и Лепаб. Футляр же был увенчан эстетски-декадентской кисточкой и, покрытый материалом, имитировавшим шагреневую кожу, напоминал изящные коробочки «инро», в которых японские аристократы в XVIII веке хранили свои драгоценные безделушки…»
Интересно было бы попробовать теперь винтажный Tabac Blond. Только совсем старый. Тот, которым, по словам Луки Турина, пользовались журналистки-феминистки, когда приезжали в редакцию верхом на Пегасе ;)
У меня было немного современного «Nuit de Noel», то есть, не совсем уже современного, в последние годы каронов бессовестно реформулировали и я трясусь, аки Кащей, над своими отливантами и флаконами, заполученными ДО реформулировки, ибо разница заметна.
Но как заметна разница для «Nuit de Noel» между винтажом и почти-современным! Общего – только специи. Специи не восточные, а скорее что-то глинтвейновое, или от рождественского пудинга родство ведущее, хотя сладких нот в парфюме почти нет, самое сладкое в нем – амбра и иланг, и они тоже не в самом сладком из возможных вариантов.
Однако в старой версии есть породистая бархатистость, гвоздика и корица не бьют в нос, как из банки со специями, а словно являются составляющими волшебного эликсира… амбра, сандал и мускус пахнут так, как уже никогда не будут пахнуть в современных парфюмах, ибо это настоящие амбра, сандал и мускус (сандал – индийский)… и запах дыма, дымного ветивера, и легкий ореховый привкус, и роскошный букет из роз и тубероз, и сладость иланга, густая, тропическая, и легкий аромат пудры, и запах воска, и запах меха, и я не понимаю, как все вместе может умещаться в одном флаконе. И мед. И запах разгоряченного тела. Сложно, глубоко, черно. Контраст жара и холода: дубовый мох словно прихвачен инеем...
Ассоциаций с Рождеством нет. Разве что с «Рождественским романсом» Бродского.
Плывет в тоске необьяснимой
среди кирпичного надсада
ночной кораблик негасимый
из Александровского сада,
ночной фонарик нелюдимый,
на розу желтую похожий,
над головой своих любимых,
у ног прохожих.
Это аромат Женщины, это аромат перегоревшей до пепла страсти, неудовлетворенности и роскоши одновременно. И необъяснимой тоски.
…Я вообще не безумный фанат винтажей, хотя и может показаться иначе, о винтажах я пишу не меньше, чем о современных парфюмах. И все же я не из тех, кто считает, что винтажный парфюм однозначно лучше.
Но иногда, но иногда...
А современный «Nuit de Noel» – много специй. Но никакой необъяснимой тоски. Или я ее не чувствую.
Кстати, Вертинский – которого я вообще-то не люблю – на этот раз очень оказался точен в своем стихотворном описании…
Я опять посылаю письмо и тихонько целую страницы
И, открыв Ваши злые духи, я вдыхаю их сладостный хмель.
И тогда мне так ясно видны эти черные тонкие птицы,
Что летят из флакона - на юг, из флакона "Nuit de Noёl".
Скоро будет весна. И Венеции юные скрипки
Распоют Вашу грусть, растанцуют тоску и печаль,
И тогда станут легче грехи и светлей голубые ошибки.
Не жалейте весной поцелуев, когда зацветает миндаль.
Обо мне не грустите, мой друг. Я озябшая хмурая птица.
Мой хозяин - жестокий шарманщик - меня заставляет плясать.
Вынимая билетики счастья, я смотрю в несчастливые лица,
И под вечные стоны шарманки мне мучительно хочется спать.
Скоро будет весна. Солнце высушит мерзкую слякоть,
И в полях расцветут первоцветы, фиалки и сны...
Только нам до весны не допеть, только нам до весны не доплакать:
Мы с шарманкой измокли, устали и уже безнадежно больны.
Я опять посылаю письмо и тихонько целую страницы.
Не сердитесь за грустный конец и за слов моих горестных хмель.
Это все Ваши злые духи. Это черные мысли как птицы,
Что летят из флакона - на юг, из флакона "Nuit de Noёl".
(Ну да, конечно, все это стихотворение знают, но вдруг кто-то, хоть кто-то его не читал?)
Роже Дов, которого я люблю гораздо больше чем выпендрежника Луку Турина, в книге «The essence of perfume» пишет об этих духах (перевод его книги можно почитать на восхитительном сайте http://www.beautyinsider.ru, ооочень рекомендую и очень благодарна создателям сайта за возможность прочесть главы из книги):
«Nuit de Noel – одно из тайных сокровищ парфюмерии. Парфюмеры почитают его, а среди широкой публики о нем знают сравнительно немногие, и те, кто знает, вполне могут считать себя избранными. Говорят, Ги Робер высказался об этом аромате так: «Вы можете сидеть в ложе театра, окруженный справа, слева, спереди и сзади самыми прекрасными женщинами мира, благоухающими самыми лучшими ароматами. Но если в зал в этот миг войдет женщина в Nuit de Noel, все остальные померкнут на ее фоне».
Nuit de Noel действительно был удивительным ароматом. Он заключал в себе волшебство и щедрость рождественской ночи, со всеми присущими ей деталями в виде похрустывающего морозца и теплого праздника – как будто вы встречаете у входа кого-то, кто пришел к вам с улицы, он немного замерз, от него веет холодком, и вы ему очень рады. Он проходит – и вы чувствуете, как теплый воздух вашего дома смешивается с морозным воздухом, который принес с собой гость. Это – настоящая магия, где свобода природы и домашний уют действуют как будто заодно.
Двойственность вообще свойственна Nuit de Noel. Он эстетский, благородный, рафинированный… и в то же время почти дикий. Одна из основных его тем – аккорд Musse de Saxe (ароматная композиция из герани, лакрицы, кожаных нот, йода и ванилина, созданная компанией De Laire в начале XX века. Musse de Saxe часто входила в состав ароматов того времени и вполне может считаться «фишкой» ароматов Саron. Ya-z-va.). Этот аккорд – очень характерный, животный, с оттенками кожи и лакрицы, не похожий ни на один другой из тех, которые парфюмеры используют в качестве исходного сырья. Но хотя структура Nuit de Noel и строится вокруг Musse de Saxe, он внезапно оказывается почти на вторых ролях, заглушенный, почти забитый мощной дозой сандалового дерева и ветивера. Эта парочка обеспечивает аромату стойкость и особое, неповторимое звучание. И они же надежно поддерживают и подстраховывают от чрезмерной сладости классическую композицию из розы, жасмина, иланг-иланга и туберозы, которые являются центральными, «сердечными» нотами Nuit de Noel.
А в целом весь аромат в полной мере продемонстрировал гений Далтроффа: его креативность, его способность к новаторству и умение использовать все лучшее, что дает нам природа.
Nuit de Noel был невероятно популярен в Америке, и нет ни малейших сомнений, что Cotton Club и Ziegfeld Follies в годы своего расцвета благоухали именно им.
Флакон Nuit de Noel – отличный образчик моды 1920-х: плоская фляжка из тонкого стекла со скошенными гранями сверху изначально производившаяся в мастерских Baccarat; этикетка, опоясывающая его – отсыл к головному убору модниц-эмансипе, крышка, повторяющая собой восточный тюрбан – отсыл к модным коллекциям Поля Пуарэ, которые так любили изображать на страницах Vogue и Bazaar художники Барбье и Лепаб. Футляр же был увенчан эстетски-декадентской кисточкой и, покрытый материалом, имитировавшим шагреневую кожу, напоминал изящные коробочки «инро», в которых японские аристократы в XVIII веке хранили свои драгоценные безделушки…»
Интересно было бы попробовать теперь винтажный Tabac Blond. Только совсем старый. Тот, которым, по словам Луки Турина, пользовались журналистки-феминистки, когда приезжали в редакцию верхом на Пегасе ;)
Комментариев нет:
Отправить комментарий