Пробовала винтажную туалетную воду из флакона-«желудя».
Горький аромат. Горький и тревожный. Вдыхаешь - и горечь растекается по языку. Горькие смолы, сухие, не такие пышущие жаром и душистые, как у Лютана и Тауэра, а горькие - как если бы они хранились в банках в подвале парфюмера, а не текли по древесному стволу.
Горечь осенней листвы. Горечь ранней весны, аромат ранних гиацинтов и первых нарциссов. Не желтых, с ароматом ярким и резким, а белых - пахнущих бледно, чуть пудрово, неповторимо...
А еще так пахнет скрипка. Особенно старинные скрипки. Я держала их в руках, когда про скрипки писала. Они пахнут... особенно. Горько, таинственно, незабываемо.
Шамад - запах скрипки, ранней весны или середины осени. Аромат грусти и тревоги.
Прекрасен. Но странно, что утверждается, что создан он для любви. Для меня это аромат осознанного одиночества.
Горький аромат. Горький и тревожный. Вдыхаешь - и горечь растекается по языку. Горькие смолы, сухие, не такие пышущие жаром и душистые, как у Лютана и Тауэра, а горькие - как если бы они хранились в банках в подвале парфюмера, а не текли по древесному стволу.
Горечь осенней листвы. Горечь ранней весны, аромат ранних гиацинтов и первых нарциссов. Не желтых, с ароматом ярким и резким, а белых - пахнущих бледно, чуть пудрово, неповторимо...
А еще так пахнет скрипка. Особенно старинные скрипки. Я держала их в руках, когда про скрипки писала. Они пахнут... особенно. Горько, таинственно, незабываемо.
Шамад - запах скрипки, ранней весны или середины осени. Аромат грусти и тревоги.
Прекрасен. Но странно, что утверждается, что создан он для любви. Для меня это аромат осознанного одиночества.
Комментариев нет:
Отправить комментарий