«L'Heure Bleue» Guerlain: тихий вечер в Париже

Нежный, тихий и печальный аромат. Действительно напоминающий пасмурное что-то, раннее или позднее время, тихое-тихое...
Я им редко пользуюсь. Во особые моменты, когда хочется для всего существа своего и всего окружающего – тишины.
Добиться ее реально невозможно, но я поняла, что с помощью ароматов добиться можно всего. Или, по крайней мере, мне дано вызвать у себя радость или тихость, или торжественный настрой, или мечтательность, — ароматом.
Вряд ли аромат спасет от серьезной депрессии или от чего-то по-настоящему тяжелого. Но когда мне хочется покоя, я знаю, где его добыть: в атомайзере с «L'Heure Bleu».

«L'Heure Bleu» — «синий час», «сумерки».
Герленовские сумерки пахнут прежде всего гелиотропом: однозначно узнаваемый, ванильно-пудрово-миндальный аромат гелиотропа, в исполнении  Guerlain невероятно красив, да еще и обрамлен герленовской некондитерской ванилью и кондитерской сладкой фиалкой, нежным влажным ирисом и сладким тропическим илангом. И гвоздика, когда-то очень любимая в парфюмерии, а теперь большинством неприемлемая: гвоздика тут и цветком, и пряностью. Мне чудится еще ночная фиалка, не знаю, что дает эффект ее присутствия, но ее аромат тоже однозначно узнаваемый: специфический, холодный и влажный.

И точно ощущаю горьковато зеленый, острый ветивер: теперь я знаю, что это ветивер, а прежде мне казалось, что в букете «L'Heure Bleue» присутствует хризантема. Но совершенно точно там есть сладкий жасмин, сладкие бобы тонка, сладкий бензоин. Сладость деликатная, не приторная, но всех оттенков: и цветочная, и смолистая, и сливочная. Иногда даже проскальзывают нотки едва ли не шоколада… Но только призраком, тенью.

Конечно, аромат старомодный, такое теперь не делают и не носят.
«L'Heure Bleue» слегка меланхоличен, совершенно не агрессивен, он не привлекает внимание так, как современные сладкие ароматы – то есть ударом в лоб! Но настолько сложный и манящий, что – в отличие от современных свежих и даже современных пудровых – выводит из «зоны комфорта»: «L'Heure Bleue» не может быть обонятельным фоном, это не просто отдушка для тела, это – настоящее парфюмерное украшение.
«L'Heure Bleue» заявляет о себе, пусть тихо, но ясно и уверенно, и его хочется понять, разгадать, а для этого – вдыхать, вдыхать…
«L'Heure Bleue» кокетлив. Но это кокетство, как высокое искусство: так умели кокетничать наши прабабушки, если уж снисходили до кокетства.

Фото Эдвада Стейхена.

Лука Турин пишет, что «L'Heure Bleue» у него ассоциируется с кондитерской, и перечисляет всевозможные лакомства. Не соглашусь. По крайней мере, для меня «L'Heure Bleue» — не кондитерская: несмотря на сладость, кондитерского в нем мало, ибо вся сладость – парфюмерная. «L'Heure Bleue» — это парфюм. И ассоциация – только с парфюмом. Очень дорогим. Очень несовременным. Очень высокохудожественным. Очень парижским и очень вечерним.

Лучше всего звучит в прохладную погоду, осенью или весной. Если зимой, то очень мягкой. Летом становится резким и быстро сгорает на коже, не раскрывая всей своей сложной красоты.

Имею в концентрации духи – современные –  и совсем немножечко ТВ винтаж. ТВ винтаж богаче и интереснее духов. Или, я бы сказала, более «рельефный» аромат, все детали композиции ощущаются отчетливее, а в духах все тонет в гелиотропово-ирисовом тумане. Благодаря подруге, коллекционеру и герленоманке, пробовала очень винтажную версию духов. Могу сказать, что винтажная туалетная вода очень бережно отображает аромат духов, но только в другой концентрации: духи глубже, мягче, с более заметной нотой ветивера, зелено-копченого, и более сырой, болотной нотой ириса, что делает их еще и холоднее...

Мне  нравится, как Жан Поль Герлен об этом аромате написал:

ПИСЬМО ИЗ МОЕГО САДА

«Мой сад! Он — сердце моей жизни, наполненное воспоминаниями… Мой сад! Скорее я должен сказать «мои сады»: с утра до вечера, осенью и зимой они доверяют мне свои секреты, напоминают об успокаивающих рощицах моего детства или рассказывают о далеких экзотических, безумных садах, которые я выдумываю. Хотя, почему бы и нет!
Мой сад тысячелик: он играет со мной, следуя моим настроениям, или, напротив, захватывает меня врасплох и даже заставляет волноваться. Часто это случается вечерами, когда настает «L'Heure Bleu»...
Сумерки меня тревожат. Им я предпочитаю рассвет: когда ароматы обостряются влажностью уходящей ночи. Запахи пробуждаются и оживают. Я вижу, как в живом воздухе раннего утра фрукты, цветы, листья, мхи, ветви деревьев потягиваются, как прогуливающаяся кошка или жеребенок в прерии. Симфония красок, трепет ароматов. Абсолютная гармония, которую я хочу запечатлеть в себе, чтобы потом воссоздать.
Мой сад — обещание особенно наполнен осенним утром. Сама земля, нежась, щедро дарит ему теплые ароматы. Места моего детства тоже оставили много цветных воспоминаний: в них тюльпаны, гладиолусы, сверкающие цинии. Мне никогда не забыть аромата пионов и лилий в саду моего деда, аромата вьющейся жимолости. Никогда не изгладится из моей памяти, словно удар молнии, неистовый запах цветов табака, открытый мною несколькими годами позже. И горные нарциссы, встреченные однажды в Швейцарии, — может быть, один из самых чарующих запахов, навсегда запечатленных моей памятью.
Сад вчера и сегодня. Каждое мгновение в моем уголке Иль-де-Франс отражается в запахах, которыми я одержим. Так иногда, наклонившись, чтобы сорвать чабер или базилик, эстрагон или лаванду, я возвращаюсь на берега моей памяти, ошеломляющей ароматами цветков плюмерии, встреченной мной однажды в Сенегале.
Сады здесь и до края земли, реальные и воображаемые — от Багателя до восхитительного Шалимара (однажды даже увидевшего снег!), от сада моего кюре до экзотических миров, которые я так люблю (бугенвиллеи, датура, лантана… не правда ли, в жарких странах природе дано больше возможностей?), от лилии до лесного ландыша, до несравненного левкоя…
Я верю, что однажды умру, оглушенный ароматами».

...Какая прекрасная смерть, не правда ли?
Жаль, на самом деле так не бывает.